Флэшбэк - Страница 5

К оглавлению

5

Сато по-прежнему стоял в свободной позе, а Накамура — прямо, с непроницаемым лицом ожидая продолжения.

— Но я по большому счету справился с пагубной привычкой, — добавил Ник, затем поднял руки и вытянул пальцы.

Он был исполнен решимости ни о чем не просить (при нем все еще оставался козырной туз — причина, по которой его вынуждены нанять), но по каким-то нелепым соображениям нуждался в том, чтобы ему поверили.

— Послушайте, мистер Накамура, — продолжил он, — вы должны знать, что почти восемьдесят пять процентов американцев, по оценке, сегодня используют флэшбэк. Но если коротко, не все из нас наркоманы. Многие из нас прикладываются лишь время от времени… чтобы расслабиться… в обществе… точно так же здесь пьют вино, а в Японии — сакэ.

— Вы всерьез считаете, что флэшбэк облегчает дружеское общение?

Ник набрал воздуха в грудь. Японское правительство восстановило смертную казнь для всех, кто продавал, использовал или просто хранил флэшбэк. В Японии его боялись, как и в мусульманских странах. С той разницей, что в Новом Всемирном Халифате за употребление или хранение флэшбэка шариатские трибуналы выносили лишь один приговор: немедленное обезглавливание, транслируемое на весь мир одним из круглосуточных каналов «Аль-Джазиры». По ним показывали только мусульманские наказания: побитие камнями, отсечение головы и так далее. Тот канал вел трансляции без перерыва и имел обширную аудиторию. Его смотрели и днем и ночью во всем Халифате — на Ближнем Востоке и в Европе, а также в американских городах, где имелись сообщества хаджи, то есть сторонников Халифата, совершивших хадж. Ник знал, что многие немусульмане в Денвере смотрят эти трансляции для развлечения. Когда у Ника выдавалась особенно пакостная ночь, он тоже смотрел.

— Нет, я не хочу сказать, что флэшбэк способствует общению. Я имею в виду, что при умеренном потреблении флэшбэк не вреднее, чем… скажем… телевидение.

Серые глаза Накамуры продолжали сверлить его.

— Значит, мистер Боттом, вы больше не злоупотребляете флэшбэком так, как это было сразу после трагической гибели вашей жены? И если я найму вас, чтобы расследовать убийство моего сына, вы не станете отвлекаться от расследования, используя наркотик для расслабления?

— Именно так, мистер Накамура.

— А вы употребляли наркотик в последнее время, мистер Боттом?

Ник задумался всего на одну секунду.

— Нет. Ни разу. Нет ни желания, ни потребности.

Сато извлек из кармана сотовый телефон — гладкий кусок полированного черного дерева размером меньше, чем НИКК, Национальная идентификационная и кредитная карта. Он положил телефон на полированную поверхность верхней ступеньки тансу, и пять стенных панелей темного дерева в строгом кабинете тут же превратились в экраны. Картинка высочайшего разрешения, хотя и не трехмерная, была четче, чем та, что видна сквозь абсолютно прозрачное окно.

Перед Ником и двумя японцами появились изображения, снятые несколькими камерами меньше четверти часа назад: тайный флэшбэк-наркоман сидит в своей машине на глухой улочке, примерно в четырех милях от особняка.

«О черт», — подумал Ник.

Началась прокрутка изображений.

1.01
Японская зеленая зона над Денвером
10 сентября, пятница

Первая реакция Ника была чисто профессиональной — недаром же он столько лет проработал оперативником в полиции: «Это снималось пятью камерами, по крайней мере две стояли на невидимых беспилотниках. Две — с очень мощными длиннофокусными объективами. Одна камера была ручная, и находился оператор невероятно близко».

На экранах, конечно, был он сам в своем убитом мерине, с опущенными окнами, потому что сентябрьское солнце уже разогрело воздух. Машина стояла под развесистой кроной дерева, в тупике, на заброшенной стройплощадке, где когда-то собирались возвести дорогущие дома. Меньше чем в четырех милях вниз по холму от Японской зеленой зоны, где-то в миле от съезда с I-70 на Эвергрин и к «Дженезису». Ник трижды перестраховался, проверяя, нет ли слежки, — хотя зачем потенциальному нанимателю следить за ним до собеседования? Впрочем, это не имело значения. Ему нравилось перестраховываться. Эта привычка неплохо ему послужила за время работы в полиции. Он даже вылез из мерина, оглядел небо и обследовал близлежащие кустарники и сорняки, росшие из недостроенных фундаментов, с помощью старого тепловизора, датчика движения и бинокля с функцией обнаружения невидимых объектов. Ничего.

Ник смотрел на самого себя: вот он сидит на водительском месте и вытаскивает из помятого пиджака единственную ампулу с флэшбэком, которую взял с собой этим утром.

Все трое — он и японцы — наблюдали, как Ник на экранах закрывает глаза, сжимает ампулу, глубоко вдыхает, вышвыривает ее в окно и расслабляется, откинувшись к подголовнику. Через секунду его глаза закатились, как обычно, — начинались видения; рот слегка приоткрылся, как и теперь, когда он смотрел на экраны.

Ник поехал на холм из Денвера рано утром, и у него еще оставалось почти полчаса до того времени, когда он должен был появиться на блокпосту колорадской полиции перед зеленой зоной — первом из трех колец безопасности, которые, насколько он знал, окружали зону. Поэтому он взял только десятиминутную ампулу. «Платишь десять баксов — и десять раз трахаешь», как говорили уличные распространители флэшбэка.

Видеть себя в пяти разных ракурсах (три из них — крупным планом) было все равно что смотреть на тысячи флэшбэкеров, которые клевали носом, сидя чуть ли не на всех перекрестках города. Веки Ника были опущены, но приблизительно треть радужки закатившегося глаза оставалась видимой; глаза метались туда-сюда в ритме быстрого сна. Тело и лицо Ника подергивались на пяти экранах, по мере того как эмоции и реакции почти (но всегда — лишь почти) доходили до соответствующих мышц. Ближайшая из камер засняла серебристую ниточку слюны из левого уголка рта, который судорожно подергивался. Затем последовал крупный план — беззвучно двигающаяся челюсть: флэшбэкер, глубоко погруженный в свои ожившие воспоминания, пытался что-то произнести. Он не договаривал слова — обычная идиотская бормотня наркомана. Микрофон был настроен хорошо, Ник слышал мягкий шорох утреннего ветерка и шелест веток над машиной. Пятьдесят минут назад он ничего этого не замечал.

5