Флэшбэк - Страница 3

— Хорошо, мистер Боттом, — сказал наконец Накамура. — Если мы решим нанять вас для расследования, вам понадобится машина с большим радиусом действия, ведь потребуется ездить в Санта-Фе, Нуэво-Мексико. Но подробности мы обсудим позже.

«Санта-Фе, — подумал Ник. — Бррр. Черт бы его драл. Только не Санта-Фе. Куда угодно, только не в Санта-Фе».

От одного упоминания этого города рубцовые ткани его брюшных мышц — след от глубокой раны — начинали болеть.

Но он слышал и другой голос, киношный, один из сотен, живших в его голове: «Забудь об этом, Джейк. Это же Чайнатаун».

— Хорошо, — сказал вслух Ник. — Про машину и поездку в Санта-Фе поговорим позже. Если вы наймете меня.

Накамура снова посмотрел на листок электронной книги.

— И вы сейчас живете в бывшем «Беби-гэпе», внутри бывшего «Черри-Крик-молла»?

«Боже мой», — подумал Ник Боттом. Все его будущее, вероятно, зависело от исхода этого разговора. И вот из десяти тысяч вопросов, которые мог бы задать Накамура и на которые он мог бы ответить, сохраняя хотя бы видимость остатка чувства собственного достоинства, Накамура задает ему именно этот. «И вы сейчас живете в бывшем „Беби-гэпе“, внутри бывшего „Черри-Крик-молла“?» «Да, сэр, мистер Накамура, сэр, — чуть не сорвалось у него с языка, — в настоящее время я, прежний Ник Боттом, живу в одной шестой бывшего „Беби-гэпа“, в бывшем „Черри-Крик-молле“, в поганом районе поганого города, в одной сорок четвертой прежних Соединенных Штатов Америки. А вы живете здесь, на вершине горы, вместе с другими японцами, внутри трех колец безопасности, через которые не прорвался бы даже призрак долбаного Усамы бен Ладена».

— Теперь его называют «кондоминимум Черри-Крик-молл». Я думаю, что пространство, где располагается мой бокс, прежде было частью «Беби-гэпа».

Из трех человек в кабинете двое были роскошно одеты по возрожденной моде 1960-х годов, на манер Джона Кеннеди, убитого более семидесяти пяти лет назад: черные пиджаки с узкими лацканами, белые крахмальные рубашки, белые платочки, торчащие из кармана, и тонкие черные галстуки. Даже Накамура, которому было под семьдесят, не помнил эту эпоху, и Ник понять не мог, почему маститые японские стилисты в десятый раз вызывают к жизни эту моду. Стиль покойных братьев Кеннеди вполне подходил стройному, элегантному Накамуре. Сато был одет не менее роскошно, чем босс, хотя его костюм и стоил на тысячу-другую меньше. Однако одежде Сато не помешала бы более тщательная подгонка. Если Накамура, несмотря на возраст, был стройным и поджарым, то к Сато, как ни к кому другому, подходило словечко «шкаф».

Ник стоял, ощущая согнутым большим пальцем ноги прохладный ветерок из сада и понимая, что ростом он гораздо выше этих двух — но в то же время только у него плечи согнуты привычной уже сутулостью. Жаль, что он не выгладил хотя бы рубашку. Вообще-то он собирался, но после того, как ему позвонили и пригласили поговорить — то есть всю прошедшую неделю, — никак не удавалось выкроить время. И вот теперь он стоял в неглаженой рубашке под неглаженым пиджаком, который носил уже двенадцать лет, в дешевых брюках не в цвет — менее помятых и запачканных, чем остальные. В таком виде он, вероятно, производил впечатление человека, который спит не только в одежде, но еще и на одежде. Ник лишь сегодня утром, у себя в боксе, обнаружил, что слишком растолстел за последние год-два и не может застегнуть пуговицы на своих старых брюках, на пиджаке, на воротнике рубашки. Он надеялся, что слишком широкий пояс спрячет разошедшуюся верхушку брюк, а узел на галстуке скроет незастегиваемую пуговицу рубашки; но сам этот треклятый галстук был в три раза шире, чем у обоих японцев. Не добавляла уверенности и мысль о том, что галстук, подаренный Дарой, стоил, вероятно, одну сотую от того, что Накамура заплатил за свой.

Ну и черт с ним. Все равно больше галстуков не осталось.

Ник Боттом родился в предпоследнем десятилетии прошлого века и помнил песенку из образовательной телевизионной программы своего детства. Теперь эти глупые стишата снова зазвенели в его больной, жаждущей флэшбэка голове: «Что-то одно здесь не отсюда, что-то одно здесь не то…»

«Ну и черт с ним», — снова подумал Ник и на мгновение запаниковал — уж не произнес ли он эти слова вслух?

Ему было все труднее и труднее сосредоточиваться на чем-либо в этом несчастном мире без флэшбэка, который становился все более нереальным.

Немного спустя (Накамуру, казалось, вполне устраивало затянувшееся молчание, Сато активно им наслаждался, Ник Боттом же чувствовал себя крайне неловко) он добавил:

— Конечно, «Черри-Крик-молл» вот уже несколько лет как не молл и никаких магазинов там больше нет. С самого ДКНТ.

Ник произнес этот старинный акроним как «дык не туда» — так его все произносили и сейчас, и раньше, но выражение лица Накамуры оставалось непроницаемым, или пассивно-вызывающим, или вежливо-любопытным, а может быть, и тем, и другим, и третьим сразу. В одном Ник был уверен: японский магнат не собирается облегчать для него ни одну из частей разговора.

Сато, который здесь, в Штатах, немало времени проводил на улицах города, не стал переводить это своему боссу.

— До того, как настал трындец, — пояснил Ник, но не добавил, что используемое чаще «дык не туда» означало «день, когда настал трындец».

Он не сомневался, что Накамуре знакомы оба выражения. Японец уже пять месяцев жил в Колорадо в качестве федерального советника четырех штатов. И он наверняка знал все американские разговорные выражения — хотя бы от того же сына, убитого шесть лет назад.